Публікації про Зіновія Толкачова

Киевский художник Зиновий Толкачев весь долгий путь Великой Отечественной войны с июня 1941 года прошел как солдат и фронтовой художник. Все, что он видел и наскоро зарисовывал в экстремальных обстоятельствах — своего рода документальная хроника, летопись войны. Сейчас уже немного осталось очевидцев событий тех лет, и именно поэтому небольшие, быстрые наброски с короткими названиями вместо комментариев сегодня особенно ценны для нас.

К началу войны Зиновию Толкачеву уже исполнилось 38 лет, он был вполне сложившимся, известным художником, неоднократно «выставлявшимся» в Союзе и за рубежом. Опыт и мастерство, помноженные на остроту переживания, чувствуются в каждой его работе. За годы войны художник многое повидал и пережил, но, по-видимому, самое сильное впечатление на него произвели фашистские концлагеря. К счастью, в них Толкачев оказался уже после Победы, и именно благодаря этому появилась возможность беспрепятственно «документировать» жуткие подробности «механизма смерти». Все, что было так остро и свежо в первые недели после освобождения в фашистских концлагерях «Майданек» и «Освенцим», расположенных на территории Польши, Толкачев немедленно переносил на бумагу. Быстрые, резкие, выразительные черно-белые рисунки — это картины мученичества одних и бесчеловечной жестокости других. Рисунки Толкачева нельзя назвать ни программными, ни идеологическими — они просто изображают то, что было, и в этом их особая обличительная сила.

В концлагерь «Майданек» Зиновий Толкачев попал в сентябре 1945 года по заданию Политуправления Первого Украинского фронта. Зарисовывал все: и то, что видел, и то, что легко мог себе представить. Появились рисунки — «Душегубка», «Печи дымят», «Одни кости», «Провод высокого напряжения», «Газовая камера», «Дети… дети». И к каждому лагерному рисунку художник добавлял тяжесть своих пяти лет войны. Избегая останавливаться на второстепенных деталях, художник стремится резкими, выразительными штрихами передать главное: узников с выжженным клеймом на руке, стандартные виселицы, закоченевшие трупы, газовые камеры, где смертников душили газом «Циклон». Оказавшись на железнодорожной станции Майданека, художник увидел вагоны ветхой одеждой и обуви, содранной с убитых узников. Все это должно было отправиться в Германию на переработку согласно договору между лагерным начальством и немецкой компанией «Фарбениндустри». И этот сюжет тоже вошел в «хронику» художника. Другой рисунок — «Грузят волосы» посвящен той же теме. В больших мешках — локоны волос всех мастей, срезанных «под корень» с голов заключенных.

Попав в январе 1945 года в концлагерь «Освенцим», Толкачев увидел там десятикратного увеличенное горе «Майданека». Впечатления от «механизированного комбината смерти» — «Освенцима» — легли в основу огромного количества рисунков сепией и пастелью, созданных в польском городке Биркенау-Бжезинки. Позднее из них родилась две большие серии: «Цветы Освенцима» о детях-узниках и «Освенцим», законченная уже в мирное время, в 1961—1962 годах. Еще позднее, в 1968 году, художник все еще под сильным впечатлением от увиденного в «Освенциме» вновь обращается к этой же теме и пишет 16 картин темперой и маслом. Короткие названия к сделанным в концлагере наброскам «Обреченные», «Без неба», Один» дополняют заостренные, драматические образы несчастных пленников. Штампы казенных бумаг-бланков комендатуры «Освенцима», на которых художник работал за неимением другой бумаги, подчеркивают документальную основу изображенного художником.

26 ноября 1944 года, за день до процесса над палачами концлагеря «Майданек», польский министр просвещения Винсент Жимовский открыл в городе Люблине выставку серии «Майданек». На ней было представлено 32 работы акварелью. А в 1945 году в бывшем концлагере, а теперь уже музее «Освенцим» открылась экспозиция с рисунками Толкачева из одноименной серии. С тех пор в музее и пой сей день сохранилась традиция ежегодных выставок, посвященных теме Второй мировой войны и узникам концлагерей. Сегодня в них принимают участие и современные художники. Сама экспозиция музея, сохранившая нетронутыми все подробности концлагерной обстановки, помогает почувствовать весь ужас «механизма смерти».

Первым же в истории музея «Освенцима» были рисунки Зиновия Толкачева — собственно, с них и начиналась художественная экспозиция. Дебютная выставка 1945 года имела огромный успех: посетители оставили 9 (!) книг с отзывами. Причем некоторые из них написаны кровью, а среди подписей часто мелькают номерные знаки освобожденных узников.

Дальнейшая судьба «концлагерных серий» Зиновия Толкачева развивалась вполне в духе того времени. О сложностях, начавшихся с первых дней польской выставки, рассказывает дочь художника, Анель Зиновьевна Толкачева: «На выставке 1945 года работы отца имели большой успех. Среди публики были самые разные люди, военные и штатские. В числе приглашенных оказались и американцы. Именно они сразу оценили историческую и художественную ценность работ отца. В результате американская комиссия по вопросам искусства обратилась к представителям советской власти с просьбой разрешить им приобрести серии «Майданек» и «Цветы Освенцима». Но, конечно, сама идеология тех лет была такова, что наши не могли дать своего согласия. Мотивировали они тем, что советское правительство собирается купить эти работы для собрания своих музеев. Однако шло время, советские власти ровным счетом ничего не предпринимали, а отцовские серии так и остались: не в США и не в СССР, а в польском музее. Впоследствии отец вывез их в Киев, но власти не содействовали тому, чтобы военные рисунки отца увидел зритель. Больше того, я думаю, что именно с послевоенных лет начался кризис в его творчестве: он много работал в разных жанрах, но госзаказы получал очень редко и только в области книжной графики. И это художник, который создал в 20-х годах монументальные росписи на Подоле — их сейчас еще можно обнаружить, если расчистить стены бывших комсомольских клубов. Художник, который, даже будучи ограничен книжной графикой, создал замечательные иллюстрации к «Институтке» М.Вовчок, к роману Н.Островского «Как закалялась сталь», оформил сборники «Трипольская трагедия» и «Железный век». Кроме того, уже ближе к предвоенному времени Зиновий Толкачев создал целые серии рисунков по мотивам произведений Ремарка и Шолом-Алейхема. После войны, оставшись фактически без госзаказов, Толкачев пишет портреты целой плеяды прозаиков и поэтов: О.Вишни, А.Малышко, П.Тычины, М.Стельмаха, О.Гончара, П.Усенко, П.Грабовского, М.Бажана, М.Рыльского, А.Корнейчука. Вместе с архитектором Й.Каракисом и скульптором Я.Ряжбой Зиновий Толкачев создавал проект музея «Бабий Яр» — по замыслу он должен был строиться именно там, где действительно происходил расстрел. К сожалению, проект не был утвержден, и сейчас существует только небольшой памятник, сооруженный на условном месте.

Однако несмотря на запреты и на то, что творческому потенциалу художника так и не дали раскрыться, в эмоциональном плане его, видимо, поддерживали воспоминания о прошлых успехах и о друзьях молодости. Еще со студенческих лет Зиновий Толкачев был дружен с поэтом М.Светловым и оформил первый сборник его стихов «Рельсы».

За десять предвоенных лет с работами Толкачева познакомился зритель не только всего Союза от Прибалтики до Азербайджана, но и Лондона, Венеции, Цюриха, Филадельфии, Амстердама и даже городов Японии. У нас же за все эти годы вплоть до смерти художника в 1977 году издано две книги, несколько каталогов и десяток статей. Единственная персональная выставка Зиновия Толкачева состоялась стараниями его семьи в 1985 году в залах Союза художников на бывшей Красноармейской (теперь Васильковской), 12.

«Живопись на бланках комендатуры Освенцима…»

Елена Ченцова

День. — 2000. — № 28

«Я ненавижу фашизм; я сделал то, что должен был сделать, сделал то, что требовала от меня моя совесть, и повелело сердце». Эти слова рядового Красной Армии художника Зиновия Толкачева выражают сущность человека, подошедшего к вратам ада в солдатской форме.

Когда в июне 1941 года началась Великая Отечественная война, Толкачев добровольно пошел на фронт. Во время войны белорусский еврей Зиновий Толкачев служил художником в подразделении, которому было поручено собирать документы о злодеяниях нацистов на оккупированных территориях. Осенью 1944 года армейское командование направило его в Политотдел 1-го Украинского фронта, который в тот момент находился в Люблине, недалеко от лагеря уничтожения Майданек.

«Ненависть водила моей кистью, – рассказывал художник, – действительность, представшая перед моими глазами во всей своей жестокости, превышавшей воображение». В ужасе от того, что он увидел, Толкачев, в душе которого бушевала буря, погрузился в работу над серией рисунков «Майданек» и работал тридцать пять дней подряд, практически не отрываясь на еду и сон. Результатом стало создание образов, воплощающих трагедию и бесчеловечность лагеря смерти Майданек. Порыв Толкачева был вызван не служением революции и не поэтическим вдохновением; художник стремился напрямую показать людям чудовищную и жестокую действительность, свидетелем которой ему довелось стать и которая жестоко поразила его народ – и советский, и еврейский.

В конце января 1945 года Зиновий Толкачев был прикомандирован к воинской комиссии по расследованию преступлений нацистов в концлагере Аушвиц (Освенцим). Он прибыл в этот лагерь смерти буквально через несколько часов после того, как туда вошли части Красной Армии. И снова художник стремится немедленно запечатлеть сцены и голоса жертв. Когда у Зиновия закончилась бумага, в одном из штабных помещений он нашел официальные бланки, на которых черной типографской краской жирными буквами было написано: «Комендант концлагеря Аушвиц», «И.Г.Фарбениндустри», «Обер-президент провинции Верхняя Силезия». Он рисует прямо на них. Эти типографские бланки стали неотъемлемой частью композиции и образ нацистского преступника, которого Толкачев напрямую не изображает, проступает сквозь них. Как одержимый, Толкачев фиксирует все, что видит. На полях черно-белых набросков он записывает рассказы уцелевших узников лагеря смерти, способных говорить. И рядом с этими свидетельствами много раз повторяется фраза Толкачева: Помнить, не забывать.

«Холодный зимний ветер завывает над Освенцимом, окруженным тремя рядами колючей проволоки. Кажется, что это не колючая проволока дрожит и стонет на ветру, а сама измученная пытками земля стонет голосами жертв», – писал он. Скупыми средствами – карандаш, бумага, в малом формате Толкачев создает искусство монументального масштаба. Понимание того, что всего несколько дней назад на этой бумаге печатались приказы об уничтожении, придает наброскам художника трагическую силу, заставляющую содрогнуться каждого, кто видит эти рисунки. «…Я не мог оторваться от этого куска прóклятой земли, остававшегося позади, от этой жуткой человеческой бездны. Все мое тело содрогалось от немых рыданий. Освенцим остался позади». Аушвиц не остался в прошлом; он встает перед нами во всем своем ужасе, таким, каким его увидели глаза очевидца – солдата Красной Армии, художника, еврея.

“Рядовой Толкачев у ворот ада. Майданек и Аушвиц после освобождения: свидетельство художника”

Юдит Шендар,

Главный куратор Художественного музея Яд Вашемм

До Холокоста у каждого художника были свои «Врата ада»: Данте, Бодлер, Роден… И каждый подходил к ним в означенный свыше час. И открывающаяся взору полыхающая бездна у каждого была своя. Зиновий Толкачев – живописец и график – волею случая заглянул в бездну столь глубокую, столь адову, что ставшие уже классическими Дантовы круги и их нумерация потеряли прежнее значение.
Нотная грамота детских глаз за колючей проволокой, согбенная спина клейменного лагерной меткой человека, нары и полуживые люди на них, вмерзший в землю труп… «Мы роем могилу в ветрах так не тесно лежать…» (Пауль Целан, «Фуга смерти»).

Когда в Освенциме у Толкачева кончалась бумага, он использовал взятые в канцелярии лагеря смерти пустые бланки, что еще более усиливало производимый рисунками эффект. Сейчас его работы хранятся в мемориальном комплексе «Яд ва-Шем», предоставившем их для выставки.

Открывший пресс-конференцию директор Музея современной истории России Сергей Архангелов отметил: «Тот факт, что Зиновий Толкачев запечатлел действительность страшных нацистских концлагерей, имеет большое значение для истории – в том числе и для истории России, поскольку история вой¬ны – это часть истории России».

Главный куратор Художественного музея «Яд ва-Шем» Иеудит Шендар рассказала об истории создания Зиновием Толкачевым его работ. Она процитировала слова самого художника: «Я ненавижу фашизм, я сделал то, что требовала от меня моя совесть и повелело сердце. Я сделал то, что должен был сделать… Ненависть водила моей кистью, жестокая действительность разжигала воображение».

Шендар отметила, что художник в своих работах использовал давно применявшийся им прием: способность в сжатой форме обобщать явления. «Однако на этот раз порыв Толкачева был вызван не служением революции и не поэтическим вдохновением. Художник стремился показать людям увиденную им чудовищную картину расправы над народом – советским, еврейским. Он был не только солдатом Красной Армии, но и еврейским художником, запечатлевшим свои чувства, создав символы, еврейские по своей сути».

Разбирая творчество Толкачева, она указала на параллель одной из представленных работ со знаменитым «Сеятелем» Ван Гога. «Однако если у Ван Гога сеятель сеет жизнь, то здесь нацистский ангел смерти засевает поле Майданека банками с отравляющим газом – самой смертью».
Иеудит Шендар также обратила внимание собравшихся на то, что лишь три работы из всех представленных посвящены освобождению концлагерей. «Мы видим, что выражение лиц людей там практически не меняется, и это значит, что даже освобождение не смогло залечить те ужасные раны, которые они получили за время пребывания в лагерях смерти». Она также отметила, что художник всегда стремился к тому, чтобы его рисунки были доступны еврейской аудитории.

Еще в 1945 году он показывал свои работы Рахели Ауэрбах, члену Центральной еврейской исторической комиссии в Польше, которая в дальнейшем стала одним из основателей мемориального комплекса «Яд ва-Шем».

Шендар еще раз поблагодарила детей художника Анель и Илью, сохранивших наследие отца, передавших работы в «Яд ва-Шем».

Отличительная черта творчества Толкачева – искренность. Виктор Некрасов в свое время писал о нем: «Я не знаю документов – именно документов! – сильнее этих набросков Зиновия Толкачева».
Может статься, именно эта неподдельная искренность, это переживание «на грани» пугает сегодня людей, не склонных воспринимать трагедию Холокоста как свою личную. Возможно, именно поэтому глава фонда «Холокост» Алла Гербер в выступлении на пресс-конференции неожиданно затронула острую тему: «Не то чтобы люди устали помнить, они устали видеть ужасы войны. Нельзя перегружать их этим, надо быть осторожными и сдержанными, иначе девальвируется все, даже Аушвиц».

Безусловно, зрителя нельзя «пугать и призывать», но как сделать так, чтобы Аушвиц не девальвировался, чтобы на выставку, подобную «Рядовому Толкачеву у ворот ада», приходили не только евреи? Как объяснить, что после Холокоста изменилось все, включая «Врата ада», что теперь они у нас одни на всех, вне зависимости от того, придешь ты на выставку или нет?

«Рядовой Толкачев у ворот ада»

Семен Чарный

Лехаим. —  2010. — № 7(219)

«Забвению не подлежит». Под таким названием Харьковский музей Холокоста при поддержке благотворительного фонда «ДАР» открыл 14 августа с. г. выставку художника Зиновия Шендеровича Толкачева (1903-1977).

Харьковчане почти ничего не знают об этом интереснейшем художнике. Мы открываем для них творческое наследие члена Союза художников СССР Зиновия Толкачева — классика украинского (советского) живописного искусства, выдающегося мастера станковой и книжной графики. Среди созданного художником и политические плакаты, и карикатуры.

Революцию З. Толкачев принимает как судьбу, искренне уверовав во все провозглашенные идеалы, — она убрала «черту оседлости», в ее декларациях не было «ни эллина, ни иудея», ни бедных, ни богатых. Это была его революция, точно так же, как и революция Миколы Хвильового, Исаака Бабеля, Блакытного и мн. других. Это позже все они узнали, что революция всегда уничтожает своих детей, испытали на себе, заплатив за верность ей своей жизнью и творчеством.

Через все творчество Зиновия Толкачева проходят три темы, каждая из которых вошла в него отдельно, и в разное время он не разлучался с ними до конца жизни.

С первой темой — комсомольской — он пришел в искусство. Вторая, навеянная произведениями Шолом-Алейхема, как отголосок его раннего детства которое прошло в белорусском местечке, захватила художника в середине 30-х годов. И, наконец, третья тема — антифашистская — утвердилась в его творчестве в первые дни Великой Отечественной войны. И все эти очень разные темы объединялись и наполнялись тем, что было и осталось основным для творчества Толкачева — человечностью.
В годы войны Зиновий Толкачев был солдатом, но ни на мгновение не забывал, что он художник и должен бороться своим оружием — искусством.

На выставке в Харькове вы увидите 5 картин из серии «Оккупанты», 1942 г. На одной из них — детский ботинок (на переднем плане), а дальше дым… Это все, что осталось…

К началу войны Зиновий Толкачев, профессор Киевского художественного института, вышедший из призывного возраста, упорно просится на фронт. И когда он вместе с войсками Красной армии первым вошел в освобожденный лагерь смерти Майданек в 44-м году, а в январе 45-го в концлагерь Аушвиц и Биркенау, он понял, что все, что писал раньше была правда, но она меркла по сравнению с ужасающими преступлениями фашистских извергов против человечности. И в течение 35 дней он зарисовывал все, что видел, записывал все, что смогли рассказать ему те, кто еще мог говорить…

«Зимний ветер бушует над Аушвицем, опоясанным тремя рядами колючей проволоки. Кажется, будто не провода, а сама измученная земля стонет голосами погибших» — это запись, которую он сделал на рисунке в лагере смерти.

В этот период он пишет серии работ «Майданек», «Цветы Освенцима», «Освенцим». Когда закончилась бумага, Зиновий Толкачев продолжает рисовать на официальных бланках концлагеря, на которых типографской краской было отпечатано «Комендант концлагеря Аушвиц», «И. Г. Фарбениндустрия», на счетах газовых компаний, поставлявших в Освенцим «циклон Б», и штампы казенных бумаг вошли как неотделимый художественный образ, усиливая все то, что изобразил художник, подчеркивая документальную основу. Эти рисунки стали обвинительными документами. Выставки его работ прошли в городах Польши в 1945, 1946 гг. Альбомы выставок «Майданек», «Цветы Аушвица» были разосланы от имени польского правительства главам четырех великих держав антигитлеровской коалиции, министрам союзных государств, военачальникам.

Харьковский музей Холокоста представляет на выставке серию из 5 работ Зиновия Толкачева «Христос на Майданеке», выполненную углем, и большой цикл автолитографий «Освенцим». К сожалению, в Советском союзе этих выставок и альбомов не видели. Мы представляем из архива музея две небольшие книжечки-каталоги «Майданек» и «Цветы Освенцима» выставок 1945 г., изданные на польском языке в Кракове. В 50-60 гг. в послевоенном союзе Толкачева обвинят в «буржуазном национализме и космополитизме», его творчество объявят «глубоко порочным, работы «сионистско-религиозными». Серию картин «Христос на Майданеке» в 40-х годах снимут с выставки и конфискуют. Эту историю рассказала мне Анель, дочь Толкачева, которой, когда она готовила каталог работ художника, не разрешили внести их в него. История такова — картины были выставлены в Киеве в музее Западного искусства, директор которого был другом художника. В один из дней, когда директора не было на месте, пришли люди из органов, предъявили свои книжечки, ничего не объясняя, вытащили картины из массивных рам и унесли. Зиновий Толкачев считал, что эти картины уничтожили , как и многие другие его произведения. В семье долго стояли массивные пустые рамы. И только через 25 лет эти картины, которые художник считал навсегда утраченными, вернули ему. В Харькове экспонируются авторские эскизы, выполненные углем к работам, сделанным пастелью, и которые находятся в настоящее время в музее в Освенциме.

Представлены на выставке цикл работ «Освенцим» из 15 автолитографий, 1945 г. и «Рисунки на бланках» — 86 фотографий рисунков, выполненных в 1944-1945 гг. «Я не знаю документов — именно документов — сильнее этих набросков Зиновия Толкачева» — писал Виктор Некрасов. Каждый рисунок имеет простое название, к примеру, «Зима» — холодное небо, белые крыши, снег. Все как обычно, только на снегу лежит окоченевший труп.

Зиновий Толкачев в 60-70 гг. пишет портреты украинских писателей, продолжает серию «Местечко», пишет серию к новеллам еще одного еврейского писателя Ицхока Лейбуша Переца.
Эту серия работ так же представлена на выставке в Харьковском музее Холокоста.

И вновь художник возращается к теме лагерей смерти. В 65-м году в Киеве выходит его альбом «Освенцим», который экспонируется в музее с дарственной надписью Зиновия Толкачева от 22 мая 1966 г. Якову Самойловичу Хонигсману, известному львовскому исследователю Холокоста, который передал этот альбом в наш музей.

Немало в серии автолитографий «Освенцим» и рисунков, посвященных освободителям — мы выбрали одну картину «Освободители пришли!», поставив как бы точку, завершающую выставку. Но иногда мне кажется, что, может быть, это многоточие…

Выставка художника открыта в год 70-летия трагедии Бабьего и Дробицкого яров (и всех других…), и уместно вспомнить, что З. Толкачев в 1965 г. вместе с архитектором И. Каракисом и скульптором Я. Ражбою разрабатывает эскизы к конкурсу проектов мемориала жертвам Бабьего Яра, который так и не был реализован.

Все работы Зиновия Шендеровича Толкачева на нашей выставке принадлежат семье художника, который умер в Киеве в 1977 году, 30 августа.

Я хочу принести искреннюю благодарность его дочери — художнице Анель Толкачевой — Шильд, проживающей в настоящее время в США, и его внучке (дочери художника Ильи Толкачева, ушедшего уже из жизни) художнице Елене Толкачевой, живущей в Киеве. Все, что возможно было привезти в Харьков из наследия Зиновия Толкачева, что по своему состоянию могло быть транспортировано, привезено. И я надеюсь, что харьковчане оценят творчество этого художника (и жизненную позицию) по заслугам.
Первая реакция была получена на открытии выставки, когда Генеральный консул Республики Польша в Харькове Ян Гранат сказал, что поинтересуется в музеях и архивах Польши альбомами и каталогами тех лет, когда выставки работ З. Толкачева проходили по городам освобожденной от оккупантов Польши.
Выставка «Забвению не подлежит» открыта для посещений ежедневно, кроме субботы и воскресенья, в часы работы Харьковского музея Холокоста по адресу — ул. Петровского, 28. 2-й этаж (ст. метро «Пушкинская).

Забвению не подлежит

Лариса Воловик

«Дайджест Е». — 2011. — № 8 (145)